Жизнь под следствием

«Все потерять — и вновь начать с мечты,
Не вспомнив о потерянном ни разу...»
1 сентября 1927 года в городе Белая Церковь Киевской губернии родился человек, запомнивший ландшафты страны по шахтам на штрафных лагерях, а позднее посвятивший этим шахтам всю свою жизнь. Человек, давший тысячам людей возможность обеспечить своим семьям безбедное существование, в то время как остальным приходилось отдавать на это последние силы, и, впоследствии, многократно поплатившийся за это. Человек, оказавший колоссальное влияние на становление производственных отношений в СССР, добывший тонны золота и проложивший километры дорог. Имя этого человека — Вадим Туманов. В военные годы, когда Вадим обучался в школе штурманов, его единственной мечтой был фронт. Его флотская служба началась с направления на остров Русский в электромеханическую школу, где он начал активно заниматься боксом, которым интересовался еще с детства. За время службы на борту сухогруза «Уралмаш», Туманов успел побывать во многих странах и познакомиться со множеством интересных людей.

Одна из встреч, произошедшая в Таллине, определила его дальнейшую судьбу. Однажды в кафе «Лайнэ» в Таллине произошла драка с подвыпившими летчиками. Ее попыталась остановить эстонская полиция, увещевания которой не воспринимали ни моряки, ни летчики. Пока участники потасовки выясняли отношения с представителями закона, к кафе подъехали два легковых автомобиля. Один из пассажиров машины попытался одернуть Туманова и схватил его за локоть. Рефлексивно Вадим ударил его, не рассчитав силы. Позднее молодому штурману сообщили, что попавшим под горячую руку человеком оказался заместитель председательства правительства Эстонии Лауриcтен.


«Вы арестованы. Обвиняетесь по статьям пятьдесят восемь, шесть; пятьдесят восемь, восемь; пятьдесят восемь, десять»
Через несколько дней Туманова доставили в Таллинскую прокуратуру, где ему объяснили, что скандал, который мог возникнуть после огласки произошедшего инцидента, негативно скажется на и без того напряженных отношениях Эстонии и СССР. Для того, чтобы избежать этого, Туманов должен был извиниться перед Лауристеном. Вадима повезли в больницу, где заместитель председательства правительства простил его, после чего юноша был выпущен из-под конвоя. Казалось, на этом неприятности должны были закончиться, но внезапно капитану «Уралмаша» Дерябину пришла радиограмма с приказом направить третьего помощника капитана Туманова в распоряжение отдела кадров Дальневосточного пароходства.
Вадим был вычеркнут из судовой роли и оставлен на причале Таллинского порта провожать взглядом судно, на котором ему уже не суждено было отправиться в рейс. По пути из Таллина во Владивосток Туманову удалось телеграфировать матери время остановки поезда в Хабаровске, где та жила на тот момент. Короткий разговор, состоявшийся между ними на безлюдной платформе, Вадим вспоминал все последующие годы заключения. Во Владивостоке ему сообщили, что он снят с очередного рейса. Теплым летним днем, по дороге в кинотеатр, Туманова остановили, посадили в машину и оперуполномоченный водного отдела МГБ Красавин произнес: «Вы арестованы. Обвиняетесь по статьям пятьдесят восемь, шесть; пятьдесят восемь, восемь; пятьдесят восемь, десять».
«...И среди ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап — тысяч пять — на коленях сидел»
Во Владивостоке прошел судебный процесс по делу Туманова, после которого он был перевезен в пересыльную точку №3/10. Здесь произошло первое знакомство Вадима с жестокой политикой сталинских тюрем, где царил произвол, учиняемый администрацией, комендантом и его соратниками. При этом, создавалась иллюзия, что чекисты не осведомлены о происходящем беспределе. Некоторые заключенные продолжали наивно полагать, что лагерное начальство было не в силах изменить существующий порядок. Следующий пункт назначения — Ванино. Этап, в котором находился молодой Вадим, загнали в вагоны, где он встретил нескольких знакомых по пересылке и по владивостокской тюрьме. Планировался побег. Несколько заключенных распилили пол вагона и после очередной стоянки, когда поезд только начал движение и не успел набрать скорость, первый соскользнул на шпалы и распластался на них, чтобы не размозжило голову. Так, один за другим, каждый решившийся на побег, выбрался из поезда. Как только последний вагон промелькнул над головой Вадима, прозвучали звуки выстрелов. Заключенные бросились врассыпную. Овчарка сбила Туманова с ног. Его схватили и потащили к поезду. Беглецов не переписывали: возбуждать уголовное дело было бессмысленно, так как при вынесении приговоров по двум или больше делам, меньшие сроки поглощались большими, а все в этапе уже были осуждены по нескольким статьям.

К тому времени, как этап прибыл в Ванино, Туманову уже было известно, что все заключенные делятся на ссученых и воров: первые — это заключенные, которые согласились сотрудничать с администрацией и оказывать давление на остальных заключенных, а вторые — «честные зеки», которые отказались изменять своим принципам ради выгоды.

В Ванино Туманов стал свидетелем так называемой операции по ссучиванию «честных воров». По формулярам вызвали 10-12 человек и поставили отдельной шеренгой перед этапом в 4-5 тысяч человек, который молча наблюдал за происходящим. Целью сук было заставить воров ударить по рельсу, висящему на столбе, «ударить в колокол». Так как сделать что-либо по приказу администрации означало нарушить воровской закон — удар по колоколу автоматически причислял заключенного к сукам. После того, как отказавшихся жестоко избивали, оказалось мало желающих сопротивляться. Туманова поставили в отдельную колонну в числе тех, кто бежал с поезда. К нему подошел комендант по кличке Фунт, уже предлагавший Вадиму сотрудничество в пересыльной тюрьме, и вновь повторил предложение войти в комендантскую команду. Туманов ответил:

— Мы с вами уже говорили. Я не смогу работать на тех, кто меня посадил.
— Ты же подохнешь на Колыме.

Туманов лишь пожал плечами.

Через много лет Вадим рассказал эту историю Владимиру Высоцкому и он написал песню «Райские яблоки»:

…И среди ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап — тысяч пять — на коленях сидел.
Это я потом понял, что в зоне ты попадаешь в стадо, у тебя нет права защитить себя или хотя бы что-то возразить. Ты никто, тебя могут бить, убить. Остается примириться с мыслью, что ты уже не человек. Только это осознание может продлить твое физическое существование
Вадим Туманов
«Мы проиграли свои жизни в очередной раз»
Следующим пунктом пересылки был Магадан, куда этап перевозили на борту парохода «Феликс Дзержинский». Группа бывших моряков, знавших друг друга, в числе которых был Вадим Туманов, посвятили весь трюм в план очередной попытки побега: захватить управление кораблем и в проливе Лаперуза повернуть к японским островам. Большая часть заключенных поддержала их намерения. Несмотря на возможную неудачу, они посчитали, что смерть от воды или от руки конвоира гораздо лучше той участи, что ждет их в колымских лагерях. Рывок первой группы был назначен на полночь. Однако, едва люк открылся, и первые люди вырвались на палубу, со всех сторон был открыт шквальный огонь. Было ясно, что кто-то донес о готовящемся побеге. Бунт провалился.
Мы сидим глубоко внизу, в уже задраенном трюме, тяжело переживая гибель товарищей и свое поражение. Все могло быть иначе, если б не чей-то предательский донос, но это было слабое утешение — мы проиграли свои жизни в очередной раз
Вадим Туманов
«Сто тонн золотишка за год
Дает криминальная трасса,
А в год там пускают в расход
Сто тонн человечьего мяса»
По прибытии в Магадан, все заключенные были распределены по лагпунктам, приискам, лагерям, которые носили необыкновенно красивые и мелодичные для тюрем названия: «Эльген», «Дусканья», «Борискин ключ», «Туманный», «Случайный», «Желанный». Тогда молодой Туманов не знал, что за время жизни на Колыме он побывает в каждом из этих пунктов «Дальстроя».

Заключенные жили и работали в суровых условиях: в любую погоду было необходимо переносить тяжелейшие строительные материалы и оборудование для работы в шахте, которые с трудом грузили в машины несколько матерых бригадиров. Однако это не самое страшное, что могло случиться с осужденными. Шахты, в которых работали заключенные, были подобны аду. В наполовину сгорбленном состоянии, вдыхая гарь, дым и смолы, зеки по 8-9 часов подряд вывозили из шахт пески и другие добытые ископаемые. У них не было ни минуты на отдых: план должен был быть выполнен, а если кто-то не успевал, - задерживали всю бригаду. Причем, бригадиры и конвоиры были готовы прикладывать силу: бить, увечить, унижать, — лишь бы сдать выполненный план. Любой, кто работал в шахте сутки, откашливался чернотой еще месяц. Было очевидно, что, работая в таких условиях, человек, становится обреченным на скорую смерть.
Когда катишь тачку, головой бьешься о кровлю, тачка съезжает с дорожки, снова ставишь ее на дорожку, дышишь гарью от этих светильников и понимаешь, что так, наверное, будет месяцы и годы, Поэтому настроение — делать что угодно, лишь бы не работать в этих шахтах
Вадим Туманов
«Кто бы что ни говорил, все понимали: смерть Сталина — событие, с которого начинается для каждого из нас совершенно новая жизнь»
Единственным спасением от гнетущих мыслей в таких условиях могла стать работа. Работа изнуряющая, отбирающая все силы и не позволяющая думать ни о чем, кроме ноющих мышц и выполнения плана. Шанс получить такую работу появился у Вадима только в 1953 году, после смерти Иосифа Виссарионовича Сталина. Об этом событии Туманов узнал во время прогулки: к нему подошел начальник сусуманского отдела по борьбе с бандитизмом майор Ванюхин и поинтересовался:

— Что, Туманов, гуляешь?
— Гуляю, гражданин начальник.
— Ус хвост отбросил!

«Усом» на Колыме называли Сталина. Это прозвище было также популярно, как «зверь», «гуталинщик», «Хабибулин». Новость ошарашила Туманова и он, забыв о выделенном на прогулку времени, бросился к камерам. Стуча в двери, заглядывая в решетчатые окошки, он кричал:

— Сталин сдох! Сталин сдох!

Ликование, распространившееся на большинство заключенных, шло в унисон с ожиданиями, надеждами и неизменным предчувствием того, что что-то должно обязательно измениться.
Жизнь Туманова действительно изменилась. До смерти Сталина, он никогда не соглашался сотрудничать с администрацией, но в лагере «Челбанья», когда знакомый и симпатичный Вадиму начальник Федор Михайлович Боровик предложил ему возглавить пароходческую бригаду, Туманов дал согласие. Он понимал, что из тюремного ада невозможно выбраться никак, кроме как через работу. Вадим собрал бригаду из шестидесяти человек, которым доверял, которые хотели освободиться. В шахтах опасность подстерегала на каждом шагу. Но самым удивительным было то, что заключенные просыпались с мыслями о работе, сутки напролет трудились в грязи и поту и засыпали, думая о плане, который нужно было выполнить на следующий день. Работа заполоняла сознание заключенных, становилась смыслом жизни, а точнее, существования на Колыме.
Был такой момент: валилась шахта, 214-ая, очень богатая. Бросить ее нельзя было, и до последних моментов я и Лева Башинов — парень, которого я запомнил на всю жизнь, — вытаскивали все: бурилки, молотки, ковши. Это страшно, когда все рушится! И в последний момент, мне чуть не сломало позвоночник, а Левку чуть не убило. Когда мы выползли все мокрые, засели на отвал. Июль месяц, жаркий день! И так хорошо. Лева смотрит на меня и спрашивает: «За что нас сейчас чуть не убило?». Я ему не ответил. Мы сидим, отогреваемся на солнце. И у меня проносится вся моя жизнь. Правильно ли я делаю, что бригадиром работаю? И в это время на другую шахту везут электромотор на двуколке. Извозчик бьет лошадь кнутом, потому что ей тяжело везти по брюхо в воде. А я думаю: «Пролетает моя жизнь. Что мне делать? Бывает ли худшее положение, чем мое? Шахты, где работаешь, глотаешь всю эту гадость». Увидел эту лошадь и подумал про себя: «Хорошо, что не конем родился. Хуже меня еще бывает
Вадим Туманов
«Женщина изысканного воспитания ― иногда грустит не безжизненно-евангельской, а земной грустью умной и благородной души»
Старания и упорный труд Вадима не остались незамеченными. Спустя некоторое время после того, как он стал работать с бригадой, его выпустили из-под конвоя. Продолжая отбывать наказание, он все же мог позволить себе вспомнить, что значит жизнь, в которой можно не ощущать себя мишенью; жизнь, в которой за тобой не ходит конвоир с ружьем.

Тогда, под Новый, 1956, год, в жизни Туманова произошло одно из самых счастливых событий. Полковник Племянников приказал Вадиму прийти на новогодний карнавал в Центральном сусуманском клубе. Костюм по частям собирали товарищи со всего лагеря: нужно было выглядеть достойно. Попав в клуб, он буквально ослеп от блеска огней и пестрящих платьев девушек. В эту карнавальную ночь Вадим встретит свою будущую жену, Римму.

Пригласив красавицу на танец, Туманов узнал, что приехала на Колыму она по распределению, работает в райцентре товароведом, а окончила торговый техникум. Той ночью он не решился признаться ей в том, что он «сидевший», назвался комсомольцем. Тогда он впервые проводил ее до общежития, где после стал частым гостем. Через неделю его обман раскрылся, и девушка узнала, что Вадим осужден по нескольким статьям, однако их знакомство на этом не закончилось. Разлука давалась молодым людям все труднее. В те дни Вадим много писал в дневник.

«…Глаза у нее слегка влажные, отчего кажется, что взгляд их ― выражение натуры глубоко эмоциональной. В минуты, когда она бывала увлечена, они обнаруживали способность принимать множество поверхностных выражений и тогда соответственно им движения ее становились и быстрыми, и резкими, и подчас привлекательно-нервозными. Глаза ее тихо смеются, именно тихо, потому что эта женщина изысканного воспитания ― иногда грустит не безжизненно-евангельской, а земной грустью умной и благородной души».
«Я не нахожу слов, чтобы выразить чувства благодарности. Просто хочу заверить всех присутствующих: вам никогда не будет стыдно за то, что меня освободили»
В 1956 году бригада Туманова была отправлена на новую часть. Там Вадим в срочном порядке был вызван к начальнику прииска, где ему сообщили, что в Сусумане работает комиссии с правами Президиума Верховного Совета СССР, которая пересматривает дела осужденных по политическим статьям. По прибытии в Сусуман Туманов был осведомлен, что рассмотрение его дела назначено на 10:00. Позже выяснилось, что спецотдел дал ложную информацию и Вадим опоздал на слушание на 2 часа. Как правило, пересмотр дела занимал 15-20 минут, но с Тумановым говорили больше двух с половиной часов. Ему напомнили обо всех его проступках, и молодой человек уже потерял надежду на освобождение, однако потом комиссия начала зачитывать его «биографию» после 1953 года: бригадирство, новые рекорды в добыче полезных ископаемых и выдвижение новых рационализаторских предложений по реорганизации на шахтах добычи золотоносных песков.
Затем комиссия удалилась для обсуждения. Через 15 минут Туманов снова был приглашен в кабинет. Ему сказали:

— Комиссия с правами Президиума Верховного Совета СССР по пересмотру дел заключенных освобождает вас со снятием судимости ― с твердой верой, что вы войдете в ряды людей, строящих светлое будущее…
— Я не нахожу слов, чтобы выразить чувства благодарности. Просто хочу заверить всех присутствующих: вам никогда не будет стыдно за то, что меня освободили.


Окрыленный счастьем Туманов обратился к комиссии с просьбой пересмотра дел всех людей, которые работали с ним в бригаде. Председатель комиссии попросил предоставить ему характеристики всех, кто проработал с Тумановым более двух лет. После освобождения, единственным желанием Вадима было вновь увидеть море. Лишь только он решился на поездку во Владивосток, где в дальнейшем планировал жить с молодой женой, как вдруг его вызвали в Сусуман. Там ему сообщили, что в одном из перспективных месторождений в районе Широкого, Танкелях, проваливается план по золоту. В управлении надеялись, что бригада Туманова сможет выйти хотя бы на минимальный уровень добычи золота. После этого невероятного успеха бригады, ее начали посылать на все труднодоступные месторождения, так как никто, кроме них, не мог гарантировать выполнение плана на подобных участках.

В 1957 году в Сусуманском районе на прииске им. Фрунзе на базе бригады была организована первая золотодобывющая артель, которую назвали «Семилетка». Новизна артели заключалась в ее хозрасчете и независимости, позволяющим самостоятельно решать, какое оборудование и в каком количество необходимо артели, как организовывать работу, а также решать финансовые вопросы. От государства зависит лишь участок, на котором артель будет работать и оплата золота, полученного в результате этой работы. После этого, было создано много артелей, и еще больше месторождений было разработано. Однако без упоминания одной из артелей рассказ о судьбе Вадима Туманова будет неполным.
«Оказывается, главная инвестиция должна идти не в расширение производства, а в человека, перестать говорить о человеческом факторе, а говорить о человеческой личности, о развитии, о гармоничном развитии этой личности…»
«Печора» была первым в стране многопрофильным хозрасчетным кооперативным промышленным предприятием. Благодаря ее работе, реальный хозрасчет превысил пределы золотодобычи в 80-е годы. На ряду с добычей золота, «Печора» начала осуществлять геологоразведочные, общестроительные, дорожно-строительные работы на том же высоком уровне. К 1986 году коллектив артели насчитывал полторы тысячи человек. К этому времени «Печора» была готова начать обустройство нефтяных и газовых месторождений, строительство жизненно важных транспортных коммуникаций на территории Республики Коми для освоения новых сырьевых районов ― Тимана и арктического побережья. Реализация потенциальных возможностей «Печоры» дала бы государству колоссальный экономический эффект.
Было интересно наблюдать, как ребята, приезжающие совсем мальчишками работать на сезон, остаются на долгие годы, потому что в какой-то момент понимают: «Это моё». Я поддерживаю отношения с десятками людей, которые работали на предприятиях Туманова. Всех их жизнь разбросала по разным частям света, но они с улыбкой вспоминают работу на артели «Печора», как лучшее время в своей жизни. Вадим Иванович всегда говорил: «Прежде чем с человека спрашивать, ты ему дай». Люди работали не просто на разрыв, чтобы все получалось, все всегда знали, что у Туманова можно хорошо заработать, но держались за свои должности потому что им было интересно работать, было интересно в коллективе, и никто не хотел менять новую жизнь на старое советское бытие. На «Печоре» была другая жизнь, другие разговоры — люди дорожили всем этим.
Александр Демидов
На 16 мая 1983 года назначено общее собрание артели по поводу снятия Вадима Туманова с должности председателя артели.

«Туманов Вадим Иванович избран председателем артели единогласно. Поэтому вторая кандидатура на голосование не ставится».

Три года в артели проводятся постоянные проверки.

В декабре 1986 года начались повальные обыски на всех базах Туманова: в Инте, Ухте, Березовском. Все работы были остановлены.

15 апреля 1987 года Горисполком принял решение «ликвидировать артель старателей «Печора»; расчетный счет в Ухтинском отделении госбанка закрыть после проведения полного расчета артели с трудящимися и сторонними организациями по специальному уведомлению объединения «Уралзолото»; предложить руководству артели до 1 июня 1987 г. представить в бюро по трудоустройству при исполкоме списки работников, подлежащих трудоустройству в г. Ухте».

В отчаянии, руководство «Печоры» во главе с Тумановым обратилось с письмом в ЦК КПСС к М. С. Горбачеву. В нем были озвучены просьбы об исследования работы беспристрастной комиссией и реализации планов работ, предложенных сотрудниками. На обращение незамедлительно последовал лаконичный и исчерпывающий ответ: «Объединение «Уралзолото» действовало согласно указаниям вышестоящих органов». Туманов был лично знаком с генеральным директором «Уралзолота» — Н. В. Новаком, у которого особых претензий к «Печоре» не было. Совместно с Тумановым он позвонил в министерство для выяснения обстоятельств. Москва подтвердила: «Печоре» больше не быть».

19 апреля 1987 года на одной из баз в Инте было проведено собрание, на котором было поставлено условие: либо артель продолжает свое существование без Туманова, либо она будет ликвидирована. Вопрос был поставлен на голосование. В итоге был лишь один голос за продолжение работы артели без Туманова — его собственный. После разгона «Печоры» в мае лишь единицы потребовали расчет и ушли из-под руководства Туманова. Он не осуждал их, поскольку осознавал, что подвел людей, которые связали с ним свое будущее и доверились ему. Однако, подавляющее большинство предпочло остаться с Вадимом Тумановым.
Москва подтвердила: «Печоре» больше не быть»
В середине мая один из приятелей позвонил Вадиму и сообщил тревожную новость: в газете ЦК КПСС «Социалистическая индустрия» была напечатана разгромная статья о Туманове и артели «Печора» «Вам это и не снилось». В ней были опубликованы доходы работников и руководства артели, не имеющие аналогов в Советском Союзе. Туманов преподносился лжецом, коррупционером и спекулянтом. В красках была описана инфраструктура баз, на которых проживали работники артели: они были снабжены бассейнами, массажными кабинетами и столовыми, в которых работали лучшие повара СССР.

Язвительно перечислялось имущество, которым владел Туманов: несколько машин, двухэтажные апартаменты и дорогая импортная мебель. Однако самым обидным для бывшего руководителя «Печоры» оказалось обвинение в том, что его военный орден был куплен, и что во время войны он находился за тысячи километров от фронта. Не проходило и недели без печати на страницах «Социалистической индустрии» откликов людей, возмущенных артелью «Печора» и ее председателем.

27 апреля 1988 в «Литературной газете» была опубликована статья Станислава Говорухина под громким названием «Я — опровергаю!». В ней кинорежиссер утверждал, что уверенность многих людей в невозможности зарабатывать столько же, сколько работники «Печоры» честным трудом была поселена государством.

«Да неужели социализм — это общество бедных? Неужели из всех радостей жизни на нашу долю остается только постоянная, из десятилетия в десятилетие переходящая «борьба»? До коих пор мы должны жить в «боевых» условиях: воевать с жеком из-за плохого отопления, штурмовать автобусы и трамваи, перепрыгивать через траншею — сегодня положили асфальт, а завтра его вскрывают, — толпиться в очередях за дефицитом? Да разве не ясно уже, что все эти трудности, чаще всего, искусственные, возведены как будто нарочно, чтобы рядовой человек помнил, что он не просто человек, а борец, обязанный терпеть всю жизнь и квартирную тесноту, и нехватку продовольствия?!»

В статье порицался бессмысленный стыд материальных желаний. Говорухин считал, что каждый человек, который честно трудился на благо отечества, мог с достоинством потребовать: «Хочу жить богато!». И Вадим Туманов получал заслуженную зарплату за свой труд, а те, кто не имел таких доходов — столько не работали.

В ответ на эту публикацию, «Литературная газета» 10 августа 1988 года напечатала в рубрике «Мораль и право» статью Викторы Илюхина «Окольные пути», предварив ее словами: «Обычно журналист выступает в защиту человека, пострадавшего в результате ошибки или недобросовестного следователя. На это раз следователь защищает человека от недобросовестных журналистов…». Илюхин, первый заместитель начальника Главного следственного управления Прокуратуры СССР, писал, что компания по дискредитации золотодобывающей артели «…должна остаться в истории отечественной журналистики как одна из самых сенсационных и пожароопасных журналистских акций первых перестроечных лет, когда многим, очень многим еще не до конца понятно было (в том числе и некоторым работникам правоохранительных органов), что же такое перестройка…»

Статьи по поводу ликвидации «Печоры» публиковались с невероятной скоростью. Полемика по этому вопросу сильно подорвала здоровье Туманова и его жены Риммы. Однако, дух Вадима не был сломлен.
«Нам бы еще два таких коллектива, и можно всех остальных разогнать»
Спустя некоторое время, после нашумевшей истории с «Печорой» Вадим Туманов начал создавать новые артели (а затем кооперативы) по всей стране. Один из них функционирует до сих пор: он был создан в республике Карелия и был назван «ПСК Строитель». В мае 1990 года Юрий Лужков и Гавриил Попов; которые были недовольны строительством дорог в столице, предложили кооперативу «Строитель» ремонтировать столичные автодороги, в том числе кольцевую. «За 28 дней был выполнен объем работы, запланированный московскими дорожниками на год». Работники чувствовали неприкрытую зависть со стороны московский строителей: таких темпов Москва не знала. Туманов пытался пойти на мировую, но его попытки не возымели успеха. Возможной причиной этого стало высказывание одного из замов Лужкова Александра Матросова: «Нам бы еще два таких коллектива, и можно всех остальных разогнать». Но не все подручные Юрия Михайловича были согласны со словами Матросова, и делали все, чтобы оттеснить людей Туманова от Лужкова. Позднее они ушли из строительного бизнеса в Москве, и кооператив продолжил работу в Карелии. «Строитель» признанно стал и остается лучшим в республике, однако государственные конкурсы на строительство он выигрывает крайне редко.

Вадима Ивановича всегда беспокоила экономическая ситуация в стране. Неудивительно, ведь на золото, которое он добыл вместе со своей бригадой старателей, была построена Лубянка. После разгона «Печоры» он понял, что правительство не видит или не хочет видеть, какими богатствами обладает страна. В 1995 году Туманов написал письмо Президенту РФ В. Н. Ельцину, в котором призывал обратить внимание на ресурсы, заложенные в недрах земли России, а, в особенности, на золотодобычу.

Ответа на письмо он так и не получил.
«Извечная и главная проблема России — это прочное освоение ее гигантской территории»
Как говорит сам Вадим Иванович, проблемы, которые были в России при Ельцине, остаются актуальными. По его мнению, акцент делается совершенно не на тех вещах. Туманов, улыбаясь, признает, что не является ни экономистом, ни социологом, однако в свое время он сумел создать и внедрить такую форму организации производства, которая позволила в несколько раз увеличить производительность труда в золотодобывающей и строительной отраслях. Если бы 20 лет назад правительство прислушалось и стало использовать эту форму повсеместно, уровень жизни в нашей стране был бы приближен к уровню жизни в Швейцарии или Японии. Одной из главных проблем, на которую, по мнению Туманова, должна обратить внимание власть, является освоение Дальнего Востока. Основная часть населения России живет в европейской части страны. Щедрый на природные богатства край простаивает без рабочих рук. Туманов уверен, что если в отношении этого региона будет продолжена гайдаровская политика, он скоре будет полностью принадлежать китайцам, которые умеют и хотят работать.
Владимиру Владимировичу нужно сделать то, что нужно было сделать ещё 20 лет назад. Первое — начать строить, имея сегодняшнюю технику. Начать с жилья, сельского хозяйства и строительства дороги. Потому что два первых не обходятся без дороги. Все начинается с тропинки, с дороги. Вот представьте: за 4-5 лет от Владивостока до Калининграда при современной технике есть возможность построить все. Пригласить для этого японцев, корейцев и китайцев, потому что своей рабочей силы может не хватить, а по обе стороны дороги современное, хорошее сельское хозяйство. Дать фермерам свободу производства и хорошую технику. Вопрос о сельском хозяйстве, о питании становится решаемым.
У нас футболистов больше, чем комбайнеров. Хочется спросить: «Вы что, сдурели?»У нас возможность все изменить есть только у одного. А у Путина совершенно точно есть такая возможность
Вадим Туманов
«Лица рогожные, а души шелковые»
Накануне 65-летия Владимира Высоцкого Вадиму Туманову позвонили из Администрации Президента и передали приглашение в театр на Таганке, где проходил вечер, посвященный поэту. Они с Тумановым были близкими друзьями. Познакомились в 1973 году в ресторане Дома Кино и сразу нашли общий язык. Он неоднократно летал с Тумановым в деловые поездки, и даже пробовал себя в роли старателя на одном из предприятий Вадима. Люди, работающие на Вадима, поразили Высоцкого. Он расспрашивал их о жизни, интересовался прошлым. Во время одного из разговоров кто-то из старателей в шутку сказал: «Я на Вачу еду — плачу, с Вачи еду — хохочу». Туманов вспоминал: «Мне показалось, что Володя не придал значение этой фразе. Но во время перелета на вертолете с Барчика на Хомолхо он что-то начал записывать в тетрадку. Оказалось, что это и были будущие стихи «Про речку Вачу и попутчицу Валю».Позднее, о них он скажет Туманову: «Лица рогожные, а души шелковые». Высоцкий много спрашивал о Колыме и жизни там, а позже, по рассказам Туманова, написал множество песен: «Татуировка», «Банька по-белому», «Давно я понял: жить мы не смогли бы...», «Райские яблоки» и др.

Один из рассказов особо запомнился Высоцкому и, позднее, был положен в основу пени «Побег на рывок», в начале которой звучит посвящение — «Моему другу, Вадиму Туманову».

This site was made on Tilda — a website builder that helps to create a website without any code
Create a website